(Статья подготовлена в рамках исследования KHAR Center «Безопасность и архитектура государства»)
Поправка к закону «О обороне», принятая Милли Меджлисом Азербайджана 14 июля 2025 года и утверждённая Президентом 11 августа, рассматривается как значительное нововведение в законодательстве страны в сфере обороны.
Введение
Согласно статье 17 закона «О обороне», действовавшего с 1993 года, «территориальная оборона осуществляется Вооружёнными силами в тесном взаимодействии с пограничными войсками, внутренними войсками и другими войсками, предусмотренными законодательством Республики Азербайджан». Однако новая поправка расширяет круг участников территориальной обороны.
Так, согласно проекту, территориальная оборона рассматривается как общегосударственный комплекс военных и специальных мер, а её осуществление возлагается на Вооружённые силы в сотрудничестве с государственными органами (структурами), органами местного самоуправления и юридическими лицами.
Тем не менее, данная поправка не стала предметом широкого обсуждения на общественном и экспертном уровне, а доступная информация ограничилась лишь представлением официального текста. Между тем решение Милли Меджлиса от 14 июля о пересмотре понятия территориальной обороны в статье 17 является достаточно значимым, чтобы вызвать глубокие дискуссии. Поправка предполагает привлечение к территориальной обороне не только военных институтов, но и гражданских структур и лиц, что указывает на новый подход, создающий правовую основу для обновления инфраструктуры безопасности с включением гражданских компонентов.
С этой точки зрения цель статьи — рассмотреть суть поправки к закону «О обороне» и новое изменение в системе территориальной обороны. В статье не проводится глубокий военно-стратегический анализ или разбор специфических военных аспектов. Основное внимание уделено синхронности данной поправки с аналогичными процессами, наблюдаемыми в странах региона — в частности, в Армении, Казахстане и Украине — в тот же период, а также значению и перспективам поправки на начальном этапе.
Ключевой аналитический вопрос: Реформа в модели территориальной обороны Азербайджана — демократическая трансформация архитектуры безопасности или институциональное усиление авторитарного контроля?
Понятие «демократическая трансформация архитектуры безопасности» не ограничивается только военным сектором; оно также требует, чтобы все решения в области обороны и безопасности реализовывались подотчётно, прозрачно и находились под общественным контролем. Так, армия Германии — бундесвер — функционирует под строгим парламентским контролем. Отправка зарубежных военных контингентов возможна только с одобрения Бундестага (bundeswehr.de). В Норвегии и Швеции решения правительства в сфере политики безопасности обсуждаются парламентскими комитетами и открыты для широкой общественной дискуссии. В США контроль гражданских политиков над вооружёнными силами считается одним из ключевых элементов укрепления демократической системы безопасности. Конгресс утверждает оборонный бюджет и через специальные комитеты контролирует деятельность армии (Feaver 2025).
Новый контур территориальной обороны и его цели
Поправка к закону «О обороне», обновляющая понятие территориальной обороны, демонстрирует намерение Азербайджана отказаться от классической модели обороны, основанной исключительно на вооружённых силах, и перейти к более широкой, многоакторной модели, базирующейся на взаимодействии с гражданскими административными и самоуправленческими структурами страны (Поправка к закону «О обороне», август 2025).
На обсуждении законопроекта председатель Комитета Милли Меджлиса по обороне, безопасности и борьбе с коррупцией отметил, что анализ 44-дневной Отечественной войны и антитеррористической операции, проведённой 19–20 сентября 2023 года, показал необходимость дальнейшего совершенствования законодательной базы обеспечения территориальной обороны:
Так, закон «О обороне» от 26 ноября 1993 года определяет основы организации обороны Азербайджана. Хотя в статье 17 этого закона, озаглавленной «Территориальная оборона», были определены цели её организации, понятие «территориальной обороны» не было дано. В представленном проекте статья 17 изложена в новой редакции, в первую очередь закрепляющей само понятие «территориальной обороны». Кроме того, поскольку конституционные поправки, принятые на референдуме 26 сентября 2016 года, установили, что Вооружённые силы Республики Азербайджан состоят из Армии и других вооружённых формирований, предлагается также усовершенствовать редакцию части 2 статьи 17 закона «О обороне». Согласно поправке, территориальная оборона осуществляется Вооружёнными силами во взаимодействии с государственными органами, органами местного самоуправления и юридическими лицами (Нагиев, июнь 2025).
Почему именно сейчас — в условиях нарастающей геополитической напряжённости в регионе и внутренней тенденции к ещё большей закрытости и централизации государства — правительство Азербайджана пересматривает понятие территориальной обороны, включая в её состав невооружённые стороны, государственные и муниципальные органы, а также юридические лица? Свидетельствует ли это о более широком вовлечении общества в процессы обороны или же о стремлении государства углубить контроль в сфере безопасности?
Военная инфраструктура обороны Азербайджана
Сильная президентская модель управления и авторитарная политическая система Азербайджана играют решающую роль в формировании инфраструктуры безопасности страны. Конституция, национальное законодательство и существующая политическая ситуация позволяют президенту проводить выборы под жёстким контролем, формировать полностью зависимый от исполнительной власти парламент и, в условиях полного запрета деятельности независимых СМИ и гражданского общества, фактически с неограниченными полномочиями единолично выстраивать, управлять и направлять систему безопасности страны.
На фоне этих общественно-политических реалий организация военной и силовой системы всё же осуществляется в рамках институциональных и правовых норм, установленных Конституцией и законодательством.
Система обороны Азербайджана включает комплекс правовых, политических, военных и социальных мер, направленных на защиту независимости, суверенитета и территориальной целостности государства. Эта система функционирует под руководством Президента и регулируется законами «О обороне», «О военном положении», «О Вооружённых силах», Военной доктриной Азербайджана и другими актами. За законодательную деятельность в сфере обороны и утверждение бюджета отвечает Милли Меджлис, за реализацию — Министерство обороны под руководством Президента.
Согласно Конституции, основным участником системы обороны являются Вооружённые силы (статья 9). В их состав входят Армия и другие вооружённые формирования — пограничные войска, внутренние войска и другие соответствующие вооружённые структуры государственных органов. Функции Вооружённых сил охватывают боевую и мобилизационную подготовку, организацию гражданской и территориальной обороны, охрану границ и стратегических объектов, обеспечение общественного порядка, реагирование на чрезвычайные ситуации.
Согласно военному законодательству Азербайджана, территориальная оборона организуется с целью защиты государственных границ, важных объектов и коммуникаций, а также борьбы с вражескими десантами и разведывательно-диверсионными группами (Закон «О обороне», статья 17).
Анализ содержания закона «О обороне» с 1993 года по сегодняшний день показывает, что, хотя территориальная оборона признавалась элементом оборонной инфраструктуры, её системная и институциональная связь с гражданскими компонентами — органами местного самоуправления, юридическими лицами и другими немилитарными акторами — не была обеспечена ни в законодательстве, ни на практике.
Первоначальная редакция закона «О обороне» определяла территориальную оборону в первую очередь как функцию вооружённых сил и других военизированных структур, не учитывая гражданское участие. Это привело к более узкой, военцентричной модели обороны, сосредоточенной в руках вооружённых сил, что не соответствовало современным вызовам безопасности и международным оборонным концепциям, где важное место занимает подход «тотальной обороны» или «мобилизации всего общества». В результате система территориальной обороны в течение десятилетий не сформировалась как гибкая, многоакторная и устойчивая структура, учитывающая потребности безопасности и обороны.
Следует также отметить, что согласно статье 5 закона «О обороне» 1993 года утверждение Положения о территориальной обороне относилось к компетенции Президента. Однако за более чем 30 лет такой документ так и не был подготовлен и принят. При этом закон «О военном положении» (статья 10.1.27) детально регулирует мобилизацию всех ресурсов (материальных и трудовых) органов, предприятий и организаций независимо от формы собственности и организационно-правовой формы для нужд обороны. Новая поправка, расширяя круг участников территориальной обороны в мирное время, указывает на новый подход к обороне.
Региональная волна схожих моделей обороны: Казахстан, Украина и Армения
Попытка Азербайджана расширить круг акторов обороны примечательна также тем, что совпадает с аналогичными законодательными изменениями, почти одновременно принятыми в соседних странах региона — Армении, Казахстане и Украине. Эти государства также в 2023–2025 годах внесли поправки, обеспечивающие более широкое участие в организации территориальной обороны.
Так, 30 июня 2025 года парламент Казахстана принял закон «О территориальной обороне Республики Казахстан» (Orda.kz, июнь 2025). Закон был утверждён постановлением Премьер-министра 21 июля 2025 года и вступил в силу 31 августа.
Согласно статье 17 этого закона, силы территориальной обороны состоят не только из военных структур, но включают также силы и средства правоохранительных органов, территориальные войска, специальные и самооборонные формирования. Вооружённые силы и другие виды войск выделяют для этих целей специальные ресурсы и привлекаются к выполнению задач территориальной обороны. Основная функция сил территориальной обороны — реализация мер безопасности и обороны внутри страны; их принципы деятельности и функциональные механизмы регулируются правилами подготовки и ведения территориальной обороны. Такой подход указывает на комплексную модель обороны, объединяющую гражданские и военные компоненты. В статьях 17 и 18 также даются определения «территориальных войск» и «самооборонных формирований».
Территориальные войска — это специальные военные структуры, созданные в составе Вооружённых сил Республики Казахстан для реализации мер обороны и безопасности на территории страны. Они несут ответственность за охрану населённых пунктов, защиту приграничных зон, проведение эвакуационных мероприятий и участие в вооружённой борьбе с противником. В рамках законодательства им разрешается использовать оружие и специальные средства.
Самооборонные формирования состоят в основном из гражданских лиц и формируются под руководством местных исполнительных органов или правоохранительных структур. Они поддерживают территориальные войска и правоохранительные органы, участвуют в эвакуации, охране и вооружённом сопротивлении на оккупированных территориях. При необходимости они могут быть включены в состав Вооружённых сил. Членам таких формирований предоставляется статус военнослужащих.
В феврале 2025 года парламент Армении во втором и окончательном чтении утвердил изменения, предусматривающие переименование существующих «народных отрядов самообороны» (Ashkharazor) в «Силы территориальной обороны». Основные задачи новой структуры: поддержка регулярной армии в предотвращении агрессии противника, выполнение отдельных боевых задач совместно с вооружёнными силами, предотвращение диверсий, участие в борьбе против подразделений противника, помощь в охране объектов особой важности. Силы территориальной обороны формируются из числа резервистов на добровольной основе, их руководство осуществляется командирами армейских корпусов. В прежней системе эту функцию выполняли руководители общин или назначенные ими лица. Для участия в службе необходимо заключить специальный контракт, не являющийся контрактом о военной службе (Faktor.am, февраль 2025).
В системе обороны Украины понятие территориальной обороны закреплено законом «Об основах национального сопротивления» 2021 года. Согласно этому акту, территориальная оборона — это система общенародных, военных и специальных мер, реализуемых в мирное время и в особые периоды для противодействия военным угрозам, а также для оказания помощи в защите населения, территорий, окружающей среды и имущества от чрезвычайных ситуаций. В поправке от 11 ноября 2024 года к статье 3, пункту 2, отмечается: «Гражданско-военное сотрудничество является эффективным элементом достижения целей национального сопротивления».
Одновременное проведение законодательных мер в сфере территориальной обороны и переход к новым системам сразу в нескольких соседних странах можно рассматривать как результат растущих рисков безопасности в регионе и меняющихся военных доктрин. На фоне усложняющихся внутренних и внешних угроз постсоветские государства в последние годы стремятся укрепить свои оборонные системы более структурированными, гибкими механизмами с локальными возможностями реагирования.
Концепция территориальной обороны
Согласно военным и безопасностным исследователям, а также общим согласиям, отражённым в документах политики безопасности, территориальная оборона описывается прежде всего как оборонительная концепция, не предназначенная для наступательных действий за пределами государственных границ и не создающая угрозы для других государств; она опирается не столько на постоянные войска, сколько на мобилизационный потенциал и участие граждан, использует различные виды вооружений и технологий и направляет военные ресурсы непосредственно на защиту территории и институтов страны (Mendershausen, 1980).
Тем не менее с окончанием холодной войны отношение к концепции территориальной обороны во многих европейских странах изменилось вследствие принятия новых подходов к безопасности. Ранее модели, основанные на территориальной или тотальной обороне, в процессе интеграции в НАТО постепенно были приведены в соответствие с принципом коллективной обороны. Опыт стран Балтии показывает, что хотя в 1990-е годы при поддержке Швеции и других партнёров была выстроена концепция тотальной обороны, после получения приглашения в НАТО этот подход был заменён коллективной обороной. Эти изменения также привели к отмене обязательной военной службы, поскольку в новой среде безопасности приоритет сместился от мобилизации к опоре на механизмы союза. Некоторые страны, такие как Финляндия и Швейцария, из-за протяжённых границ и нейтрального статуса сохраняли принципы тотальной обороны некоторое время, однако со временем и они переориентировались на международное сотрудничество и многофункциональные системы безопасности (Berzina, 2020a).
Безопасностная среда XXI века формировалась под воздействием таких событий, как теракты 11 сентября, интервенции в Ирак и Афганистан, «цветные революции», «арабская весна», нападение России на Грузию и аннексия Крыма. В этот период большинство конфликтов носили не симметричный, а асимметричный характер. В 2014 году аннексия Крыма показала, что одной лишь коллективной обороны в Европе недостаточно, и актуализировала укрепление национальных возможностей самообороны. На Варшавском саммите НАТО (2016) гражданская готовность и поддержка военной мощи гражданскими элементами были объявлены центральной опорой коллективной обороны. В этом контексте концепция «total/comprehensive defence» («тотальной» или «всеобъемлющей обороны») заняла важное место не только в политике нейтральных стран, но и членов НАТО. Финляндия развила модель комплексной безопасности через концепцию «жизненно важных функций общества», интегрировав все структуры государственного управления, а Швеция с 2015 года вернулась к концепции тотальной обороны, обогащённой современными элементами. Таким образом, в XXI веке коллективная оборона дополняется принципами национального сопротивления и устойчивости, формируя более широкий подход к безопасности перед лицом гибридных угроз (Berzina 2020b).
Возросший интерес к концепции территориальной обороны объясняется главным образом российской угрозой, необходимостью противодействовать стратегиям гибридного военного вмешательства и стремлением создать относительно недорогую массовую силу для компенсации сокращения численности личного состава (Underwood, Emery, Haynsworth, and Barnes 2022).
По мнению специалистов по безопасности, территориальная оборона, как правило, представляет собой эшелонированную оборону; это оборона, организуемая государством и осуществляемая на его собственной территории. Обычно система территориальной обороны основывается на вооружениях, стратегиях и способах военной организации, которые в большей степени соответствуют оборонительной роли (Adam Roberts, 1976). В определённом смысле территориальная оборона занимает промежуточное положение между основными боевыми силами и системой гражданской обороны, а её ресурсы и функции связаны с обеими системами (Paul Latawski, 2017).
По словам д-ра Пола Латавского, военного исследователя Департамента военных исследований Королевской военной академии Сандхёрст (Великобритания), стратегия территориальной обороны состоит из нескольких ключевых компонентов. Он описывает её как оборонительно ориентированную систему, непригодную для внешнего наступления и не представляющую угрозы другим государствам; как «тотальную оборону», выражающую «общенародную» реакцию населения на войну с привлечением широких масс граждан; как систему, нацеленную исключительно на оборону; а также как национально ориентированную оборону, при которой военные ресурсы тесно связаны с защитой собственной территории и институтов общества.
Эта классификация, в частности, выводит на передний план важность концепции тотальной обороны. Тотальная оборона предполагает вовлечение в обеспечение национальной безопасности не только армии, но и всего общества — государственных органов, муниципалитетов, юридических лиц и граждан. Такой подход формирует устойчивый оборонительный механизм против современных вызовов — гибридных войн, внезапных нападений и диверсий, — повышает возможности быстрого реагирования на местном уровне и превращает общенародное сопротивление в стратегический ресурс.
В следующем разделе мы сосредоточимся на основных характеристиках этой модели, целях её применения и стоящей за ней геополитической и управленческой логике.
Практика НАТО и Скандинавии: модель «тотальной обороны»
Большинство стран НАТО опираются на концепцию тотальной обороны, обеспечивающую готовность и армии, и общества в целом к отражению военной агрессии. Например, в Финляндии применяется модель комплексной безопасности под названием Kokonaisturvallisuus.
Хотя понятия территориальной и тотальной обороны взаимосвязаны, они происходят из разных военных и безопасностных традиций. В последние годы законодательные изменения, принятые в Азербайджане, Казахстане и Украине, сближают эти два подхода: к территориальной обороне, ранее основанной только на армии и пограничных силах, теперь привлекаются государственные институты, структуры гражданской обороны, добровольцы и органы местного самоуправления. Тем самым расширение территориальной обороны за счёт гражданских элементов выглядит шагом в направлении модели тотальной обороны.
Однако отличие состоит в том, что в странах Западной и Северной Европы (например, в Швеции и Финляндии) концепция тотальной обороны изначально формировалась как национальная стратегия безопасности, интегрирующая все государственные и общественные структуры в единую систему, тогда как в постсоветском пространстве этот процесс по-прежнему носит фрагментарный характер и осуществляется в более военизированных рамках.
Концепция обороны и безопасности Финляндии основана на модели «тотальной обороны», предусматривающей совместную готовность и деятельность государства, бизнеса, гражданского общества и отдельных граждан. Эта система объединяет семь ключевых сфер: руководство; международную и общеевропейскую деятельность; оборонные возможности; внутреннюю безопасность; экономику; инфраструктуру и безопасность поставок; функциональные возможности населения и услуг; психологическую устойчивость. Меры готовности интегрируются не только на случай чрезвычайных ситуаций, но и в обычное время во всех областях — от законодательства до инфраструктурной политики. Безопасность поставок имеет жизненно важное значение для экономики и обороны в период кризиса.
Модель тотальной обороны нацелена на обеспечение обороны страны во всех ситуациях безопасности за счёт использования всех национальных и международных гражданских и военных ресурсов. С членством в НАТО планы обороны Финляндии адресованы уже не только собственным вооружённым силам, но и союзным силам, действующим на её территории. Эта модель базируется на совместном сопротивлении всех секторов общества — не только армии — наиболее серьёзным угрозам, таким как война, и выступает в качестве опорного столпа безопасности Финляндии (Publications of the Ministry of Defence 2024).
Другие скандинавские страны, как Швеция, также сформировали систему «общенародной обороны», берущую начало со времён Второй мировой войны и холодной войны. В 2024 году правительство Швеции приняло новое Решение о тотальной обороне, предусматривающее широкий пакет мер для дальнейшего усиления военной и гражданской обороны страны. Цель решения — повысить обороноспособность Швеции и обеспечить совместную готовность всех секторов общества — государственных органов, частного сектора, муниципалитетов и граждан — к вооружённому нападению и другим угрозам. Правительство подчеркнуло, что подход тотальной обороны также усилит вклад Швеции в систему коллективной безопасности в рамках членства в НАТО (Government Offices of Sweden, 2024). В рамках нового решения Швеция укрепит безопасность цепочек поставок, устойчивость к информационным войнам и кибератакам, готовность резервов и надёжность гражданской инфраструктуры. Правительство также обозначило приоритетами информирование населения и обновление региональных и местных планов гражданской обороны. Цель — обеспечить быстрый, гибкий и скоординированный ответ на потенциальные угрозы.
Подобный «общесоциальный подход» высоко оценивается и в НАТО. В статье 3 Североатлантического договора особо подчёркивается, что каждая страна-союзник должна непрерывно развивать способности к индивидуальному и коллективному сопротивлению вооружённому нападению (Annelies van Vark, June 2025). В странах НАТО и Европы понятие общенародной (тотальной) обороны вновь вышло на передний план, особенно после оккупации Крыма и развязанной против Украины полномасштабной войны. Эта стратегия предполагает совместное участие всего общества — от армии до государственных институтов, частного сектора и граждан — в национальной обороне. Цель — сдерживание потенциального агрессора путём демонстрации высокой цены нападения и недопущение достижения им своих целей.
Однако после холодной войны многие европейские страны отодвинули такую практику коллективной обороны на второй план. Лишь в последние годы, на фоне российской угрозы, внимание к устойчивости обороны и концепции территориальной обороны вновь усилилось. Такие члены НАТО, как Эстония, Латвия, Литва, Польша и Чехия, предпринимают новые шаги в областях гражданской готовности, подготовки резервов, оборонных учений для молодёжи и частного сектора (Józef Witold Jordan, 2024).
Например, Польша, сделав выводы из войны в украинском Донбассе и оккупации Крыма, в 2017 году создала новый вид вооружённых сил — Войска территориальной обороны (Wojska Obrony Terytorialnej — WOT). Они организованы как пятый вид Польских вооружённых сил, а их задача — оказывать сопротивление на местных территориях на начальном этапе любого нападения, а также гибко реагировать на угрозы «гибридной войны» (Ministry of National Defence of Poland, 2024).
Государства Балтии аналогичным образом усилили свои оборонительные силы — например, в Эстонии действует Добровольческая лига обороны (Kaitseliit), в Литве — Добровольческие силы национальной обороны; эти страны распространяют специальные буклеты для широкой просветительской работы, проводят уроки обороны в школах и т. п. Вся эта практика показывает, что в современную эпоху малые государства предпочитают готовиться к сильной внешней агрессии не только за счёт систематизированных вооружённых формирований (армии), но и через участие всего общества.
Значение концепции тотальной обороны для стран, граничащих с соседями с историей оккупаций и ирредентизма
Модель территориальной обороны и общенародного сопротивления имеет жизненно важное значение прежде всего для стран, окружённых крупными соседями, выдвигающими территориальные претензии, проводящими ревизионистскую политику или обладающими историческими экспансионистскими тенденциями.
Такие страны обычно уступают в соотношении военных сил, и в рамках традиционной доктрины войны остановить крупные оккупационные силы трудно или невозможно. Однако модель, в которой всё население вовлечено в оборону, обеспечивает малому государству асимметричное преимущество. То есть потенциальный агрессор заранее знает: начав нападение, он столкнётся не только с регулярной армией, но и с сотнями тысяч гражданских, готовых взяться за оружие. В таком сценарии даже на оккупированных территориях каждый город, деревня и даже каждый дом могут превратиться в пункт сопротивления. Это чрезвычайно повышает цену оккупации для захватчика.
Так, оборонительная стратегия стран вроде Финляндии выстроена таким образом, что, несмотря на численное отставание от противника, возможное нападение повлечёт для агрессора максимально тяжкие последствия, делая военную авантюру непривлекательной.
Эта концепция доказала свою эффективность в прошлом столетии: когда СССР напал на Финляндию в 1939 году, общая мобилизация финского народа привела к большим потерям и серьёзным трудностям наступления для захватчика (опыт «Зимней войны») (Thomas Franke, 2024). В современную эпоху у каждой из стран Балтии также существуют подобные планы: в случае оккупации со стороны России уцелевшие силы вместе с местным населением будут вести партизанскую войну, постоянно оказывая давление на противника. Для этих целей специалисты НАТО разработали специальную «Концепцию функционирования сопротивления» (Resistance Operating Concept, ROC) — её цель состоит в заблаговременной организации внутренней сети сопротивления, чтобы в случае оккупации немедленно приступить к саботажу и действиям партизан (John Friberg, 2019).
Эффект концентрации системы безопасности в руках единоличного лидера при авторитарных режимах и риски для тотальной обороны
Наряду с важностью для безопасности концепция тотальной обороны создаёт риски для демократии. В недемократических странах, где отсутствуют подотчётность и верховенство права, применение подобных оборонительных концепций может привести к возложению чрезмерной ответственности на граждан, ограничению общественных дискуссий и доступа к информации под предлогом рисков для безопасности, а также к милитаризации гражданского населения (Kristin Ljungkvist, август 2025).
В демократических странах, напротив, система тотальной обороны в мирное время обеспечивается не посредством массовой мобилизации и призыва, а через чётко определённые права и обязанности граждан, соблюдение демократических принципов и осознанное, добровольное участие. Иначе сила, которую обещает концепция тотальной обороны, может превратиться в слабое место государства.
Понятие общенародной обороны важно не только против внешних угроз, но и для формирования здоровой политической среды внутри страны. В государствах с демократическим управлением приоритетом являются гражданский контроль над армией, прозрачное принятие решений и информирование общества. В таких условиях интеграция различных участников общественной жизни в вооружённую систему обороны (например, обучение граждан, состоящих в резерве; разработка механизмов создания добровольческих отрядов обороны на случай оккупации; общественный контроль над армией) воспринимается властями не как угроза, а как ключевой фактор национальной силы.
Концентрация всех полномочий силовых структур в руках одного человека — авторитарного лидера — снижает устойчивость оборонительной системы и повышает риск её использования в целях личных амбиций. В таких режимах армия и спецслужбы, как правило, защищают прежде всего интересы правящей элиты, а не народа. В результате широкое вовлечение общества в оборонительные процессы считается властью нежелательным, а доверие общества к армии и инфраструктуре безопасности ослабевает.
На этом фоне для Азербайджана, периодически слышащего в свой адрес угрозы со стороны таких соседей, как Иран и Россия, поправка к Закону «Об обороне» имеет большое значение. Важно и то, что увязка обороны страны с гражданской жизнью на демократичной и подотчётной основе необходима не только с точки зрения эффективного администрирования, но и политического управления. Такой подход противостоит рассуждениям, оправдывающим защиту территориальной целостности государства исключительно наличием сильного авторитарного лидера и по этой причине считающим необходимыми ограничение гражданских свобод, а также дальнейшую централизацию и разрастание государственного аппарата.
Все эти правовые изменения и региональные тенденции свидетельствуют о намерении стран региона, включая Азербайджан, вступить в новый этап в своих оборонных концепциях, а также указывают на необходимость более глубоких и системных мер для реальной эффективности данного подхода. Чтобы такая оборонительная концепция была по-настоящему действенной, в стране должны существовать демократические институты, обеспечивающие парламентский и гражданский контроль над армией, а механизмы общественного контроля — укрепляться. В противном случае в авторитарных режимах эта модель может превратиться в инструмент укрепления политического контроля, ограничения гражданских свобод и даже поставить под угрозу безопасность самого государства. Устойчивость будущей оборонительной архитектуры Азербайджана сформируется именно вокруг этого выбора.
Заключение
Поправка Азербайджана к Закону «Об обороне» показывает, что модель территориальной обороны — ключевой элемент оборонительной системы — выводится из узкого круга, состоящего из вооружённых сил, в сторону участной модели, включающей государственные органы, муниципалитеты и юридические лица. Хотя это изменение представляет собой отдельную концепцию, оно также акцентирует внимание на модели «тотальной обороны», в которой гражданские и военные ресурсы лучше координируются.
Наблюдения показывают, что этот шаг совпадает с аналогичными тенденциями, наблюдавшимися в тот же период в регионе — в Казахстане, Армении и Украине — и выглядит попыткой адаптироваться к меняющейся среде безопасности (гибридные угрозы, необходимость быстрого локального реагирования). При корректном построении новая система может дать практические преимущества в таких областях, как лучшая координация гражданских и военных ресурсов (вместо большей опоры на призыв), безопасность поставок и возросшая роль подготовки на местном уровне.
Тем не менее эта модель успешнее реализуется в условиях демократического управления, где установлены доверительные отношения между государством и гражданами. В рамках демократической системы возрастает гражданский контроль над армией. Процесс принятия решений становится более прозрачным и подотчётным. На решения относительно деятельности армии оказывают влияние — прямо или косвенно — различные участники: гражданское общество, парламент и СМИ. Это укрепляет положение армии в обществе и обеспечивает её функционирование независимо от политики. Эта связь базируется на нескольких ключевых принципах: гражданское управление в рамках конституции — в соответствии с демократическими принципами армия находится под контролем правительства, а окончательные решения принимает гражданский руководитель.
В противном случае, если не обеспечены парламентский и гражданский контроль, прозрачное принятие решений, общественная дискуссия и открытость информации, подход «тотальной обороны» может привести к милитаризации гражданской сферы, централизации широких полномочий и, вследствие слабого общественного доверия, к отсутствию эффективности. То есть одна и та же модель может как укреплять устойчивость обороны, так и институционально усиливать авторитарный контроль. Иными словами, при таком управлении, где демократические институты не функционируют и парламент и общество лишены возможностей контроля над государством, способность этой модели обеспечивать прочную безопасность и сдерживание остаётся под вопросом.
Литература и Источники:
bundeswehr.de. Why does the Bundeswehr exist? https://www.bundeswehr.de/en/about-bundeswehr/mission-and-tasks-bundeswehr?utm
Feaver, 2025. Armed Servants: Agency, Oversight, and Civil-Military Relations. https://www.bibliovault.org/BV.book.epl?ISBN=9780674010512&utm
Müdafiə haqda qanun dəyişikliyi, avqust 2025. https://azertag.az/xeber/mudafie_haqqinda_azerbaycan_respublikasinin_qanununda_deyisiklik_edilmesi_barede__azerbaycan_respublikasinin_qanunu-3696179
Nağıyev, iyun 2025. “Müdafiə haqqında” Qanunda nə dəyişdirilir? https://qafqazinfo.az/news/detail/mudafie-haqqinda-qanunda-ne-deyisdirilir-474409
Azərbaycan Respublikasının Konstitusiyası, Maddə 9. https://e-qanun.az/framework/897#_ednref2
“Müdafiə haqqında” qanun, maddə 17. https://e-qanun.az/framework/8688
Orda.kz, iyun 2025. Акимы станут военачальниками: подготовлен закрытый указ президента о территориальной обороне. https://orda.kz/akimy-stanut-voenachalnikami-podgotovlen-zakrytyj-ukaz-prezidenta-o-territorialnoj-oborone-402652/
Faktor.am, fevral 2025. В Армении появятся «Силы территориальной обороны»: закон утвержден парламентом. https://factor.am/ru/74262.html
Mendershausen, 1980. Reflections on Territorial Defense. https://www.rand.org/pubs/notes/N1265.html
Berzina, 2020a. “From ‘Total’ to ‘Comprehensive’ National Defence: The Development of the Concept in Europe.” Journal on Baltic Security 6, no. 2: 1–9. https://journalonbalticsecurity.com/journal/JOBS/article/2/j_jobs-2020-0006_ref_032
Berzina, 2020b. “From ‘Total’ to ‘Comprehensive’ National Defence: The Development of the Concept in Europe.” Journal on Baltic Security 6, no. 2: 1–9. https://journalonbalticsecurity.com/journal/JOBS/article/2/text?utm_source=chatgpt.com#j_jobs-2020-0006_ref_032
Underwood, Emery, Haynsworth, and Barnes 2022. All Quiet on the Eastern Front: NATO Civil-Military Deterrence of Russian Hybrid Warfare. https://ndupress.ndu.edu/Media/News/News-Article-View/Article/2999367/all-quiet-on-the-eastern-front-nato-civil-military-deterrence-of-russian-hybrid/
Adam Roberts's, 1976. Roberts, Nations in Arms: The Theory and Practice of Territorial Defence, s. 34.
Paul Latawski, 2017. Territorial Defence Forces:Concept, Role and Revival. https://www.ismor.com/hadss_archives/hadss2017_papers/latawski_2017.pdf?utm_source=chatgpt.com
Publications of the Ministry of Defence 2024. Finnish Government's Defence Report https://julkaisut.valtioneuvosto.fi/bitstream/handle/10024/166004/PLM_2024_7.pdf?sequence=4&isAllowed=y
Government office Sweden, 2024. New total defence resolution for a stronger Sweden https://www.government.se/press-releases/2024/10/new-total-defence-resolution-for-a-stronger-sweden/
Annelies van Vark, June 2025. NATO’s bold call to boost both military muscle and civil resilience sets the new standard for 21st-century defence. https://www.leidenlawblog.nl/articles/nato-total-defence-2-0
Józef Witold Jordan, 2024. Evolution of the concept of total defence in the Baltic States. https://rozprawyspoleczne.edu.pl/Evolution-of-the-concept-of-total-defence-in-the-Baltic-States,188761,0,2.html
Ministry of National Defence of Poland, 2024. Territorial Defence Forces. https://www.gov.pl/web/national-defence/territorial-defence-forces
Thomas Franke, 2024. Total Defense – a brief introduction on the concepts in Finland, Norway and Sweden and possible adaptation for Germany. https://vernetztesicherheit.de/total-defense-a-brief-introduction-on-the-concepts-in-finland-norway-and-sweden-and-possible-adaptation-for-germany/
John Friberg, 2019. SOCEUR and Resistance Operating Concept (ROC). https://sof.news/uw/resistance-operating-concept/
Kristin Ljungkvist, avqust, 2025. Participatory War and Its Challenges for Total Defense. https://carnegieendowment.org/research/2025/08/participatory-war-and-its-challenges-for-total-defense?lang=en&utm_source=carnegieemail&utm_medium=email&utm_campaign=announcement
