Эволюция авторитаризма в Казахстане (Переходный период: от Назарбаева к Токаеву, 2019–2025) (Часть II)

Анализ

Стабильность и трансформация политического режима: Период 1991–2010 гг. в Казахстане в основном характеризовался формированием и укреплением авторитарного режима. В этот период институт президентства был централизован, а государственные органы зависели от воли политического лидера (Schatz, 2004). В 2010–2019 гг. режим стал более персоналистским: благодаря статусу Елбасы Назарбаев стал не только символом, но и реальным носителем власти (Kassenova, 2011). В 2019–2025 гг., несмотря на сохранение формальных политических структур, реальные изменения в балансе сил и институциональной системе были минимальными (Freedom House, 2023).

Общественный контроль и роль медиа: В 1991–2010 гг. СМИ находились под жёстким государственным контролем. В 2010–2019 гг. цензура усилилась, давление на НПО возросло. В 2019–2025 гг., несмотря на реформы в законодательстве в области свободы прессы, на практике независимые журналисты и активисты по-прежнему подвергались давлению. Хотя социальные сети и информационные технологии предоставили определённые возможности для выражения мнений, сильный государственный контроль сохраняется (OSCE, 2023).

Интенсивность протестов и способы реагирования: В предыдущие периоды протесты были либо ограниченными, либо жёстко подавлялись. Однако январские протесты 2022 года были масштабными и серьёзно пошатнули стабильность политического режима. Эти события показали, что авторитарная власть реагирует на кризисы жёстко и силовыми методами (Reuters, 2022).

Уровень и суть реформ: Несмотря на конституционные реформы в 1991–2010 и 2019–2025 гг., в первом случае они способствовали укреплению авторитаризма. В нынешний период, хотя предпринимаются некоторые либеральные шаги, большинство реформ носят символический характер и не изменили сущности властной структуры.

Вывод: Эволюция авторитарного правления в Казахстане в переходный период (2019–2025) сопровождалась формальными реформами, однако устойчивость властных структур и неформальных центров влияния свидетельствует о продолжении авторитарной модели. Этот период представляет собой баланс между внутренней стабильностью и рисками, а также демонстрирует уникальную казахстанскую модель перехода среди региональных авторитарных систем.

После 2019 года: Политическая трансформация и новая стадия авторитаризма

Постназарбаевская эпоха: Отставка Нурсултана Назарбаева в марте 2019 года после почти 30 лет президентства была реализована по модели "мягкой передачи власти", но он сохранил статус Елбасы и пост председателя Совета безопасности, продолжая оказывать политическое влияние. На этапе перехода к президентству Касыма-Жомарта Токаева звучали заявления о реформах и стабильности, однако баланс между авторитарными институтами, политическими кланами и центрами власти остался неизменным (FPRI, 2022).

Реформы и иллюзия либерализации: Реформы, проведённые в период Токаева, в основном направлены на улучшение международного имиджа Казахстана и снижение внутреннего давления. Несмотря на определённые смягчения в избирательном законодательстве и сфере НПО, реальная политическая конкуренция остаётся формальной, оппозиция продолжает функционировать в условиях жёстких ограничений, а СМИ остаются под контролем (AP News, 2023).

Социальное недовольство и реакция власти: Массовые протесты, начавшиеся в январе 2022 года, были жёстко подавлены, включая приказ открывать огонь на поражение. Для подавления гражданской активности Казахстан пригласил силы ОДКБ, фактически — российские войска (Time, 2022). Эти события вошли в историю как “Кровавый Январь”, унесли жизни 238 человек, привели к тысячам арестов и сообщениям о пытках (Le Monde, 2024).

Новая авторитарная динамика и стратегии режима: Начался этап "открытого авторитаризма" — при формальном сохранении демократических институтов одновременно усиливаются системы технологического контроля, ограничения в социальных сетях и манипуляции информацией (Chatham House, 2023). Избирательные и административные реформы создают имидж диалога с обществом, но в основном носят символический характер.

Региональный контекст и будущее казахстанской авторитарной модели: На политическую модель Казахстана значительное влияние оказывают Россия и Китай. Интервенция ОДКБ изменила региональный баланс и повлияла на многовекторную внешнюю политику страны. Тем не менее, главные угрозы режиму — слабая экономическая диверсификация, социальное недовольство и отсутствие демократической либерализации.

Политическая система, сформировавшаяся в Казахстане после 2019 года, сохраняет черты институционального авторитаризма, завязанного на личное лидерство. Режим пытается обеспечить свою устойчивость через баланс между репрессиями и ограниченной инклюзией.

После 2019 года: Социально-экономические аспекты и роль общества

Экономическая трансформация и авторитарный режим: После 2019 года экономика Казахстана продолжает опираться на нефтегазовый сектор, ресурсно-ориентированная модель сохраняет доминирование. Декларации о диверсификации и стратегия “Казахстан–2050” служат сигналом о реформах для внутренней и международной аудитории. Однако контроль над ресурсами остаётся в руках олигархических структур и политических кланов, а коррупционная система распределения прибыли ослабляет эффект для широких слоёв населения. Несмотря на продолжающуюся легитимацию ресурсных доходов, ценовые колебания и нестабильность на мировом рынке нефти угрожают экономической устойчивости режима. В ответ власти усиливают контроль и делают ставку на лояльность, несмотря на заявления о реформах (Transparency, 2024).

Социальная структура и политическая позиция общества: Общество Казахстана сталкивается с социально-экономическими проблемами, ограниченными возможностями политического участия и ростом обеспокоенности в сфере прав человека. Особенно среди городских жителей и молодёжи наблюдается рост политической активности, однако государство реагирует на инициативы серьёзными ограничениями (Freedom House, 2019).
Доступ к иностранному образованию и открытому информационному пространству способствует распространению демократических ценностей и стремлению к транспарентности среди молодёжи. Это воспринимается режимом как угроза, что ведёт к ужесточению контроля над социальными сетями (Asia Global Affairs, 2022). Также применяются тролль-сети, цензура и государственные СМИ, что ограничивает независимость мышления (Voices Central Asia, 2019).

Роль общества и перспективы: Пока роль общества в политической трансформации Казахстана ограничена, но растущее социальное недовольство и протестные акции вынуждают режим делать некоторые шаги навстречу (Foreign Policy, 2021). Тем не менее, структурированная оппозиция так и не сформировалась. Государство управляет обществом с помощью «поведенческого кодекса» и технологического надзора, что свидетельствует о глубокой укоренённости авторитарной культуры (Freedom House, 2024).

Долговечность авторитаризма и перспективы

Авторитаризм в Казахстане не является случайным или временным явлением. Его устойчивость обеспечивается специфическими внутренними механизмами, региональным контекстом, геополитическим положением и социально-психологическими факторами, которые усиливают адаптивность и гибкость режима. Тем не менее, эта устойчивость не является абсолютной — как внутренние, так и внешние динамические процессы могут поставить под сомнение стабильность модели.

1. Внутренние механизмы устойчивости

Авторитарный режим Казахстана опирается на ряд внутренних факторов:

• Политическая апатия и “согласие на стабильность”:
   Постсоветская травма и историческая инерция сформировали у населения склонность предпочитать авторитарную стабильность демократической неопределённости. Режим использует эту установку, продвигая нарратив “свобода приносит хаос” (Laruelle, 2015).
• Рентная экономика и временное благосостояние:
   За счёт нефтегазовых доходов власти смогли обеспечить определённые социальные трансферы и смягчить недовольство. Это породило своего рода “авторитарный социальный контракт” — политическое бездействие в обмен на минимальное благополучие (Luong & Weinthal, 2020).
• Репрессии и селективная либерализация:
   Режим предпочитает не массовые, а точечные и избирательные репрессии. Это сохраняет атмосферу страха и одновременно позволяет избежать серьёзной международной критики. При этом ограниченные “реформы” используются для снижения внутреннего давления (Silitski, 2025).
  
  

2. Внешние факторы и геополитическая устойчивость

Авторитарная модель Казахстана тесно связана с международной и региональной средой:

• Факторы России и Китая:
   Россия остаётся ключевым партнёром в области безопасности и энергетики. Кремль оказывает открытую поддержку авторитарным режимам, способствуя легитимации казахстанской модели. Китай, руководствуясь принципом невмешательства, воспринимает стабильность авторитарного Казахстана как гарантию собственной приграничной безопасности (Cooley, 2012).
• Слабое международное давление и двойные стандарты:
   Западные государства, руководствуясь энергетическими и геополитическими интересами, проводят мягкую политику в отношении Казахстана. Несмотря на авторитарный характер власти, страна остаётся стратегическим партнёром, что укрепляет международную легитимность режима (Freedom House, 2023).

3. Потенциал трансформации и риски
Несмотря на устойчивость, авторитарная система может столкнуться с внутренними и внешними вызовами:

• Крах экономики, зависящей от ресурсов:
   Падение цен на энергоресурсы, ослабление нефтяной модели и неравномерное распределение доходов могут усилить социальное недовольство. Общество может отвергнуть молчаливый договор “достаток в обмен на подчинение”.
• Социальные и демографические изменения:
   Молодое поколение, выросшее в условиях доступа к информации, не идентифицирует себя с авторитарными ценностями. Урбанизация и рост уровня образования способствуют формированию более активного и требовательного гражданского общества (Melvin, 2018).
• Фрагментация элит и внутренняя конкуренция:
   Попытки Токаева ослабить влияние клана Назарбаева усиливают внутреннюю напряжённость в политической системе, что может спровоцировать нестабильность и открыть окно для трансформации.
• Региональные угрозы безопасности и кризис легитимности:
   Январские протесты 2022 года показали, что совокупность экономических и политических факторов может привести к взрывной мобилизации. Повторение подобных событий и дальнейшие репрессии могут серьёзно подорвать легитимность режима.

На данный момент авторитарный режим в Казахстане выглядит устойчивым, однако эта устойчивость зиждется на хрупком балансе, обеспечиваемом внутренними репрессиями, идеологическим манипулированием и поддержкой внешних геополитических союзников. Однако экономические потрясения, социальные трансформации и региональная нестабильность могут разрушить этот баланс, вынуждая власть либо к реформам, либо к усилению репрессивного контроля.

Заключение

Эволюция авторитаризма в Казахстане была обусловлена взаимодействием культа личности Назарбаева и институциональных механизмов. Законодательное закрепление статуса Елбасы и ключевая роль его политического клана в поддержании и структурировании власти сформировали основные черты казахстанской авторитарной системы. Как отмечает Шац, “клановая политика” и родственные сети являются опорными элементами политической структуры страны и представляют собой модель “современной клановой политики” (Schatz, 2004). Кендзиор добавляет, что институционализация модели Елбасы способствовала как внутренней, так и международной легитимации авторитарного режима (Kendzior, 2019).

По анализу Freedom House, протесты января 2022 года стали толчком к частичным реформам, однако продолжающееся подавление оппозиции и укреплённый государственный аппарат препятствуют углублению демократизации. В подобных режимах, где плюрализм возможен лишь формально, государственный контроль и репрессивные механизмы остаются главными опорами власти (Freedom House, 2023).

В сравнительной перспективе Левицки и Уэй подчеркивают, что гибридный авторитаризм Казахстана имеет схожие черты с режимами в России и других странах Центральной Азии, но узаконенный статус Елбасы придаёт казахстанской модели уникальное институциональное измерение (Levitsky & Way, 2010). Росс, анализируя роль нефти в экономике, указывает, что в рамках “пакта ресурсы за лояльность” нефтяные доходы становятся ключевым элементом социальной легитимности авторитарных режимов (Ross, 2012).

С опорой на труды Даймонда и Шедлера можно утверждать, что если реформы, инициированные Токаевым, приведут к реальному укреплению политических институтов, Казахстан может развиться в более зрелый и устойчивый гибридный режим (Diamond, 2002; Schedler, 2006).

Таким образом, на примере Казахстана видно, что эволюция авторитаризма представляет собой синтез персоналистского лидерства Назарбаева и институциональных механизмов, обеспечивших одновременно политическую стабильность и системную неопределённость. Реформы Токаева и последствия социальных протестов пока не определили окончательно, останется ли страна под управлением авторитарно-гибридной модели.

Источники:

1. BBC News. (2019). Kazakhstan’s Nazarbayev resigns after almost 30 years in power. https://www.bbc.com/news/world-asia-47628854 
2. Schatz, E. (2021). The Making of a ‘Soft Authoritarian’ State in Kazakhstan. Post-Soviet Affairs, 37(5), 393–416. 
3. OSCE. (2022). Kazakhstan’s constitutional reforms: A step towards democratization? OSCE Reports.
4. Freedom House. (2023)a. Freedom in the World 2023: Kazakhstan.
5. Kassenova, N. (2023). Post-Nazarbayev Kazakhstan: Authoritarian Continuity or Change? Central Asian Affairs, 10(2), 134-157.
6. Reuters. (2022). Kazakhstan unrest: What’s behind the protests? https://www.reuters.com/markets/currencies/stability-turmoil-whats-going-kazakhstan-2022-01-06/ 
7. International Crisis Group. (2022). Kazakhstan’s January Crisis: Causes and Consequences. 
8. Freedom House. (2023)b. Freedom in the World 2023: Kazakhstan.
9. Cooley, A. (2022). Authoritarian resilience and the ‘New Kazakhstan’. Journal of Democracy, 33(1), 95-109.
10. OSCE. (2023). Election observation report: Kazakhstan parliamentary elections.
11. Kassenova, N. (2023). Post-Nazarbayev Kazakhstan: Authoritarian Continuity or Change? Central Asian Affairs, 10(2), 134-157.
12. Schatz, E. (2004).  Modern Clan Politics: The Power of "Blood" in Kazakhstan and Beyond.  University of Washington Press.
13. Kassenova, N. (2011). Kazakhstan: Incremental Change or Stagnation? In: Countries at the Crossroads 2011, Freedom House.
14. Freedom House (2023).  Nations in Transit 2023: Kazakhstan
15. OSCE (2023).  OSCE Media Freedom Report on Kazakhstan. Organization for Security and Co-operation in Europe.
16. Reuters (2022). Kazakhstan Protests: Dozens Killed, Government Buildings Torched. Reuters, January 2022.
17. FPRI. (2022, March 7). How the Intervention in Kazakhstan Revitalized the Russian-led CSTO. Foreign Policy Research Institute.  
18. AP News. (2023, January 20). A year after Kazakhstan's deadly riots, questions persist. https://apnews.com/article/27777324a342490b737866449ca00f93 
19. Time. (2022, January). Kazakhstan Is Facing Its Most Dramatic Political Upheaval in 30 Years. https://time.com/6137439/kazakhstan-protests-russia/ 
20. Le Monde. (2024, June 24). Victims of Kazakhstan’s ‘Bloody January’ long for justice. https://www.lemonde.fr/en/international/article/2024/06/24/victims-of-kazakhstan-s-bloody-january-long-for-justice_6675593_4.html 
21. Chatham House. (2023, June 27). How to intervene symbolically: The CSTO in Kazakhstan. https://www.chathamhouse.org/2023/06/how-intervene-symbolically-csto-kazakhstan
22. Eurasianet. (2022, January 6). CSTO agrees to intervene in Kazakhstan unrest. https://eurasianet.org/csto-agrees-to-intervene-in-kazakhstan-unrest 
23. Transparency International. (2024). Corruption Perceptions Index 2024: Kazakhstan. https://www.transparency.org/en/cpi/2024/index/nzl 
24. Freedom House. (2019). Freedom on the Net 2019: Kazakhstan. https://freedomhouse.org/country/kazakhstan/freedom-net/2019
25. Asia in Global Affairs. (2022, January 12). Social media and censorship in Kazakhstan. https://www.asiainglobalaffairs.in/Commentary/social-media-and-censorship-in-kazakhstan/ 
26. Voices on Central Asia. (2019, March 4). #Hashtag activism: Youth, social media and politics in Kazakhstan. https://voicesoncentralasia.org/hashtag-activism-youth-social-media-and-politics-in-kazakhstan/
27. Foreign Policy. (2021, July 12). Kazakhstan’s alternative media is thriving—and in danger. https://foreignpolicy.com/2021/07/12/kazakhstan-alternative-media-thriving-danger/
28. Freedom House. (2024). Freedom on the Net 2024: Kazakhstan. https://freedomhouse.org/country/kazakhstan/freedom-net/2024 
29. Laruelle, M. (2015). Kazakhstan in the Making: Legitimacy, Symbols and Power. Rowman & Littlefield.
30. Luong, P. J., & Weinthal, E. (2010). Oil Is Not a Curse: Ownership Structure and Institutions in Soviet Successor States. Cambridge University Press.
31. Silitski, V. (2005). "Preempting Democracy: The Case of Belarus." Journal of Democracy, 16(4), 83–97.
32. Cooley, A. (2012). Great Games, Local Rules: The New Great Power Contest in Central Asia. Oxford University Press.
33. Freedom House. (2023). Nations in Transit: Kazakhstan.
34. Melvin, N. J. (2018). Authoritarianism and Youth in Central Asia. Stockholm International Peace Research Institute.
35. Schatz, E. (2004). Modern Clan Politics: The Power of "Blood" in Kazakhstan and Beyond. University of Washington Press.  "The political landscape in Kazakhstan is deeply entrenched in clan networks that sustain the regime’s authority."
36. Kendzior, S. (2019). The Anatomy of Autocracy: The Case of Kazakhstan. Problems of Post-Communism, 66(1), 45-56. "Nazarbayev’s cult of personality, institutionalized under the title ‘Elbası’, bolsters both domestic control and international legitimation."
37. Freedom House. (2023). Freedom in the World 2023: Kazakhstan. "Despite some reform rhetoric, Kazakhstan remains an authoritarian regime with limited political freedoms and restricted civil society."
38. Levitsky, S., & Way, L. (2010). Competitive Authoritarianism: Hybrid Regimes after the Cold War. Cambridge University Press.  "Kazakhstan’s hybrid regime shares key traits with other post-Soviet autocracies, blending electoral processes with authoritarian control."
39. Ross, M. L. (2012). The Oil Curse: How Petroleum Wealth Shapes the Development of Nations. Princeton University Press. "Oil wealth provides authoritarian regimes with resources to sustain social programs that legitimize their rule."
40. Diamond, L. (2002). Elections without Democracy: Thinking About Hybrid Regimes. Journal of Democracy, 13(2), 21-35.  "Hybrid regimes exhibit both democratic institutions and authoritarian practices, often leading to ambiguous political trajectories."

41. Schedler, A. (2006). Electoral Authoritarianism: The Dynamics of Unfree Competition. Lynne Rienner Publishers.