Аннотация
В данном анализе Центр KHAR рассматривает теоретические основы взаимоотношений религии и государства в Армении, совершает краткий исторический экскурс и акцентирует внимание на роли Армянской Апостольской Церкви (ААЦ) в формировании армянской национальной идентичности. На фоне регулярных столкновений между правительством и Церковью в последние годы анализируется институциональное и идеологическое противостояние между Церковью и попытками секуляризации. Основная цель статьи — изучить, как исторический авторитет Церкви в последние годы превратился в предмет политических и общественных споров, особенно в период правления Никола Пашиняна, и проанализировать изменяющуюся динамику церковно-государственных отношений. Используя историко-институциональный подход, работа исследует как нормативную базу отношений религии и государства в Конституции Армении, так и растущую критику Церкви и секулярные тенденции в общественном дискурсе.
Кроме того, оценивается идеологическое влияние и оппозиционная политическая активность Церкви на фоне фантазии о «Великой Армении» и усиления реваншистских тенденций после Карабахской войны 2020 года. Анализ рассматривает трансформацию армянской идентичности не только через геополитические и правовые факторы, но и через глубокие психополитические и культурные изменения.
Основной вопрос: какую функциональную и символическую роль играет углубляющееся противостояние между государством и Церковью в Армении в формировании национальной идентичности, политической легитимности и идеологического господства, и как эта борьба влияет на курс страны в направлении секулярной модернизации и евроинтеграции?
Ключевые слова: Армения, Армянская Апостольская Церковь (ААЦ), отношения церковь–государство, национальная идентичность, секуляризм, Никол Пашинян, Католикос Гарегин II, авторитаризм, «Великая Армения», Карабахская война, реваншизм, клерикальная олигархия, идеологическое противостояние, евроинтеграция, легитимность, психополитика, политическая теология, религиозная оппозиция, мирный процесс (Азербайджан–Армения).
Введение
С переходом Армении к современности вопрос национальной идентичности стал центральным элементом политической, культурной и идеологической повестки страны. В этом контексте Армянская Апостольская Церковь (ААЦ) была не просто религиозным институтом, а ключевым актором в формировании коллективной памяти армянского народа, его национального сопротивления и политической мысли. Однако попытки Николы Пашиняна и его команды внедрить светское и реформаторское управление после «бархатной революции» 2018 года — в особенности отказ от идеи «Великой Армении», доминировавшей на протяжении 30 лет независимости — превратили долгое время молчаливый идеологический компромисс между Церковью и государством в открытое противостояние.
Это противостояние касается не только борьбы за политическую власть, но и ответа на вопрос: какой будет будущая идентичность Армении — светская, прозападная и ориентированная на гражданина или мистико-историческая и управляемая Церковью? После поражения в Карабахской войне 2020 года общественное недовольство и кризис идентичности позволили Церкви активизировать реваншистскую риторику, тогда как государство заняло оборонительную идеологическую позицию. Это усилило конфликт между двумя исторически союзными центрами власти до такой степени, что один из них может быть устранен. Настоящий анализ стремится объективно рассмотреть функцию религиозных институтов в переходный период современной Армении, трансформацию церковно-государственных отношений и их влияние на национальную идентичность.
Теоретический взгляд на религию и государство: армянский контекст
Отношения религии и государства в Армении глубоко связаны с исторической, культурной и политической траекторией страны. Приняв христианство еще в 301 году, армяне рассматривают религию, особенно Армянскую Апостольскую Церковь, не только как духовную силу, но и как один из главных столпов национальной идентичности. Это историческое наследие сформировало уникальную структуру взаимоотношений между Церковью и светским государством.
С теоретической точки зрения, религиозно-государственные отношения в Армении можно охарактеризовать как модель сотрудничества. Согласно Конституции, Армения — светское государство. В статье 1 указано: «Республика Армения — независимое, демократическое, социальное и правовое государство». Однако в статье 18 признается «исключительная роль» Армянской Апостольской Церкви в формировании национальной идентичности и духовности, а также предоставляется ей «особый статус».
Закон «О свободе совести и религиозных организациях» 1991 года позволяет религиозным общинам регистрироваться, не ограничивает сферу их деятельности и предполагает нейтралитет государства. Однако на практике этот закон применяется выборочно, особенно по отношению к неапостольским конфессиям, что вызывает критику (Legislationline.org, 1991). Некоторые международные организации указывают, что, несмотря на юридическое признание религиозного плюрализма в Армении, фактически доминирующее положение ААЦ создает неравные условия для других конфессий (USCIRF, 2023).
Таким образом, модель Армении не является полностью светской. В рамках позитивного нейтралитета государство сотрудничает с ААЦ и поддерживает её деятельность, при этом признавая юридическое существование других религий. Церковь играет активную роль в армии, образовании и социальной сфере и имеет особый статус в государственном протоколе (Payaslian, 2007a).
Таким образом, несмотря на формальное правовое регулирование принципом светскости, религиозно-государственные отношения в Армении характеризуются символической и функциональной асимметрией. Признание Церкви как части национальной идеологии вызывает напряженность в вопросах религиозного разнообразия и свободы совести.
Роль Армянской Апостольской Церкви в формировании национальной идентичности: краткий исторический экскурс
ААЦ была архитектором национальной идентичности, носителем исторической памяти и идеологическим алтарем политической мобилизации. Особенно для армян, проживавших в многоэтнических и многоконфессиональных империях, Церковь обеспечивала культурную преемственность и обосновывала идеологию национального суверенитета. Эта функция сыграла решающую роль в зарождении идеи «Великой Армении», создании Первой Республики Армения в 1918 году и в оккупации азербайджанских территорий после восстановления независимости в 1991 году.
В период Османской и Российской империй Церковь стала основой национального образования и культуры — через школы, типографии и духовные центры она сохраняла армянский язык и историческую память (Suny, 1993a). Глава Церкви — Католикос — воспринимался как «патриарх армянской нации» и обладал статусом национального лидера. Церковь объединяла различные армянские общины в единое моральное и идеологическое пространство, формируя трансрегиональную армянскую идентичность еще до диаспоры.
Идея «Великой Армении» была возрождена в XIX веке историками, просветителями и религиозной элитой в романтической и мифологизированной форме. Церковь сакрализовала границы древней Армении, превратив их в символ «восстановления исторической справедливости». Во время Берлинского конгресса 1878 года армянские делегаты при поддержке Церкви подняли «армянский вопрос» на международный уровень. Церковь выступала как религиозный, так и дипломатический актор (Hovannisian, 1997).
Таким образом, мечта о «Великой Армении» не осталась исторической фантазией — она была преобразована Церковью в идеализированный и освященный национальный проект.
Армянская Церковь в советский период: репрессии и молчание
В рамках атеистической идеологии Советского Союза Армянская Апостольская Церковь (ААЦ), как и другие религиозные институты, подверглась жестоким репрессиям. В 1930-х годах множество священнослужителей было расстреляно, а религиозная деятельность практически полностью запрещена. В 1938 году глава Эчмиадзинского Католикосата Хорен I и сотни священнослужителей были арестованы или ликвидированы органами НКВД. Церковное имущество было национализировано, религиозные обряды проводились лишь в ограниченном кругу, а сама Церковь фактически перешла на нелегальное положение (Konrad Siekierski, 2013).
Тем не менее, как и в случае с Русской Православной Церковью, с которой Сталин частично нормализовал отношения в 1943 году, в 1945 году ААЦ также получила определенные возможности для официальной деятельности. С избранием Католикоса Геворка II Эчмиадзин вновь начал активизироваться, хотя и строго под государственным контролем (Suny, 1993b).
В советский период ААЦ исполняла двойную функцию: с одной стороны, она была религиозным институтом, подстроенным под атеистическую среду, с другой — культурным символом армянской идентичности. Несмотря на официальное идеологическое давление, Церковь пыталась сохранить символическое присутствие в закрытых кругах и оставалась одним из немногих каналов связи с диаспорой. Хотя и под контролем властей, этот канал способствовал передаче националистических настроений (Libaridian, 2004).
Официально демонстрируя лояльность советской власти, ААЦ сосредоточилась на пропаганде культурно-национальных ценностей. Благодаря такому «выжидательному» курсу, после распада СССР она вернулась в общественно-политическое пространство как значимый моральный авторитет.
От независимости до Пашиняна: эволюция церковно-государственных отношений в Армении
Восстановление независимости Армении преобразовало не только её политическую и экономическую систему, но и общественно-культурную и идеологическую структуру. В этот новый период ААЦ вновь обрела центральный статус как моральная опора национальной идентичности, государственности и политической легитимности. В отличие от советской атеистической идеологии, в постсоветской Армении роль Церкви в обществе была идеализирована и сакрализирована. Идея «Великой Армении» приобрела символическое значение в государственной идеологии и была воспринята как диаспорой, так и политической элитой внутри страны. ААЦ представила эту идею как религиозно-нравственный долг, формируя в народе представление о «восстановлении исторической справедливости» как обязательстве.
Во внешней политике Церковь сыграла значительную роль в сакрализации карабахского конфликта. Во время Первой Карабахской войны Эчмиадзин представлял конфликт не только как политико-военное противостояние, но и как борьбу за защиту национальной и религиозной идентичности — своего рода «священную войну», легитимизируя как освобождение «исторических земель», так и сохранение духовного единства (Panossian, 2006b).
Роль Церкви в психополитике внешней политики Армении
Долгое время внешняя политика Армении формировалась не столько исходя из геополитических реалий, сколько под влиянием исторических травм. Особенно важную роль сыграли события 1915 года в Османской империи, которые заняли центральное место в коллективной памяти нации и стали определяющим элементом в международных отношениях. Эта травма закрепила образ Армении как моральной жертвы и побудила выстраивать внешнюю политику, исходя из идейного (а не рационального) дискурса. В результате в региональной политике Армения часто позиционировала себя как морально более правую сторону, отдавая предпочтение эмоционально-нормативным аргументам вместо прагматических компромиссов (Elman Fattah, 2019).
Такой подход усиливался деятельностью диаспоры, особенно на Западе. Признание геноцида, компенсации и территориальные претензии стали главными приоритетами международной повестки Армении. Однако в региональной плоскости, особенно в отношениях с Азербайджаном и Турцией, этот груз исторической памяти мешал дипломатическим маневрам, приводя к изоляции (Cornell, 2017).
В этой структуре:
- Церковь служила идеологическим мостом между диаспорой и родиной;
- выступала гарантом политической легитимности «геноцидного» нарратива;
- играла роль морального представителя в дипломатических миссиях за рубежом.
Таким образом, в 1991–2020 гг. отношения между Церковью и государством в Армении постепенно отходили от светской модели и превращались в теократическо-политический симбиоз. ААЦ функционировала как идеологический двигатель, политический инструмент и моральный актор во внешней политике. Хотя она укрепляла националистическую реваншистскую идеологию, это ограничивало дипломатические возможности Армении и противоречило принципам светской государственности.
Роль ААЦ в укреплении авторитарного правления в Армении
В процессе становления постсоветской Армении ААЦ была интегрирована как один из столпов национально-политической идентичности. Со временем она вышла за рамки духовной сферы и стала влиять на политические решения, легитимизируя авторитарное управление.
Религиозная символика как инструмент авторитарной легитимации
Во времена президентов Роберта Кочаряна и Сержа Саргсяна (1998–2018) деятельность Церкви была синхронизирована с государством и использовалась для морального оправдания авторитарного правления. Присутствие представителей Церкви на государственных мероприятиях, молчание по поводу фальсификаций на выборах и косвенная поддержка власти создали имидж режима как «угодного Богу» (Ishkanian, 2008b). Таким образом, границы между религией и государством размывались, а ААЦ становилась идеологическим архитектором авторитаризма.
Заявления руководства Церкви поддерживали курс власти под лозунгами «стабильности» и «национальных ценностей», помогая нейтрализовать общественное недовольство с помощью религиозной риторики.
Теологизация идеи «Великой Армении»
Церковь использовала религиозную символику, чтобы обосновать территориальные притязания и внешнеполитические амбиции Армении. В контексте Карабахского конфликта она пропагандировала понятия «священной земли» и «божественной миссии», превращая националистические амбиции в религиозный долг (Panossian, 2006c). Это представляет собой пример инструментализации религии в интересах милитаристской политики.
Эпоха Левона Тер-Петросяна (1991–1998): дистанционная гармония
Первый президент Армении пытался внедрить светскую модель управления, ориентированную на западные демократические институты. Он признавал культурную и историческую роль ААЦ, но стремился минимизировать её влияние на политические процессы. Однако реализовать эти намерения полностью ему не удалось.
Эпоха Роберта Кочаряна (1998–2008): идеологическая интеграция Церкви
При Кочаряне ААЦ перестала быть лишь религиозным институтом и стала идеологическим столпом государства. Её влияние было закреплено через:
- предоставление возможности вести службы в армии;
- продвижение религиозного образования в школах;
- участие в государственных протокольных мероприятиях.
Взамен Церковь молчала о выборах и коррупции или оказывала косвенную поддержку режиму (Payaslian, 2007c). Так сложился неформальный симбиоз: государство черпало из Церкви моральную легитимацию, а Церковь получала привилегии (Ishkanian, 2008a).
Эпоха Сержа Саргсяна (2008–2018): пик религиозно-политического симбиоза
При Саргсяне ААЦ стала открытым политическим актором. Особенно во время выборов она нарушала принцип нейтралитета и публично поддерживала правящую Республиканскую партию. Это вызвало широкую критику. Священнослужители открыто заявляли, что только правящая партия способна «сохранить национальные ценности» и «обеспечить стабильность». Это окончательно превратило Церковь в инструмент политической пропаганды.
Её участие в производстве политической легитимности сделало её не только идеологической опорой власти, но и мощным механизмом влияния на общество. В 2015 году её особый статус был закреплён в Конституции, что правозащитники расценили как откат от секуляризма (Freedom House, 2016).
Эпоха Пашиняна: столкновение между правительством и церковью
Реакция Церкви на секулярные реформы: После «бархатной революции» 2018 года Армянская Апостольская Церковь (ААЦ), не согласовавшись с концепцией светского управления Никола Пашиняна, продолжила активно высказываться против современных и либеральных ценностей. Жёсткая реакция Церкви в таких областях, как гендерное равенство, права ЛГБТ, планирование семьи и реформы образования объясняется стремлением сохранить консервативно-политическую гегемонию (Grigoryan, 2019). Это подтверждает, что Церковь, выступая как идеологический центр, бросает вызов светской правовой системе.
Майская «бархатная революция» 2018 года не только положила конец 20-летней гегемонии «Карабахского клана», но и завершила эпоху, когда клириков считали неприкасаемыми. Масса недовольства клирицием и влияние института Церкви остались в явном контрасте с образом духовных лиц. Через месяц после революции движение «Новая Армения — новый патриарх» начало протесты с требованием отставки Католикоса II Гарегина (Ктрича Нерсисяна) (Golos Armenii, 2018). Активисты пытались прорваться в резиденцию Католикоса в Эчмиадзине и перекрыли путь его автомобилю, включая методы радикального протеста, но без практического результата (Interfax, 2018; Respublika Armeniya, 2018).
Хотя новое правительство не поддерживало эти акции, а общество наблюдало со стороны, протест отразил накопившееся недовольство религиозным руководством. Гарегин II не отличался аполитичностью и нейтральностью — напротив, он был близок к экс-президенту Сержу Саргсяну. Активисты, преградившие ему путь у монастыря Гндеванк, скандировали: «Уходи вместе с Сержем!» (PARA TV, 2019).
Скандалы вокруг личной жизни некоторых духовных лиц, включая Гарегина II, серьёзно подорвали доверие публики. Сообщалось о несоответствии их образа жизни проповедуемым ценностям: сексуальная жизнь (включая гомосексуальные связи), коммерческая деятельность, любовь к роскоши и удобствам, приоритет материального над духовным. Об этом писало, в частности, издание Lenta.ru в 2019 году (Lenta.ru, 2019).
Поэтому заявление премьера Пашиняна о детях Католикоса не настолько шокировало общество. Ещё в 2015 году один из клириков сообщил в Hraparak, что у Католикоса есть дочь — владелица аптеки (Hraparak, 2015). В том же году ICIJ установил, что на счету Католикоса в банке HSBC хранилось 1,1 млн долларов (Projects ICIJ, 2015).
В деятельности Гарегина II заметны признаки непотизма: из 49 назначенных им епископов 6 — земляки, один из них, епископ Езрас (Нерсисян) — его брат. Это указывает на формирование клир-олигархической системы под руководством Католикоса, выходящей за пределы Армении. По словам политолога Степана Даниэляна, до революции правительство было крайне непопулярно, а церковь — его обслуживающим пропагандистом, а сам Католикос — одиозным олигархом (Nezavisimaya Gazeta, 2018).
После тяжёлого поражения Армении в войне 2020 года церковное руководство использовало шанс вмешаться в политику. 8 декабря II Гарегин выступил с официальным заявлением с требованием отставки Пашиняна. Это совпало с акциями комитета «Спасём Родину» — 17 партий требовали отставки премьер-министра и выдвигали бывшего министра обороны Вазгена Манукяна кандидатом (TASS, 2020). Этот синхрон отражал координацию между пророссийской оппозицией и Католикосом. Однако Эчмиадзин неверно оценил ситуацию — Пашинян объявил внеочередные парламентские выборы и вновь заручился поддержкой народа (RBC, 2021).
Переход Церкви к жёсткой оппозиционной позиции:
Конфликт усилился после возврата четырёх азербайджанских сёл Газахского района в апреле 2024 года в рамках делимитации границ. Архиепископ Тавушской епархии Баграт Галстян возглавил протесты, заявив о создании политического движения и организовав марш на столицу (Die Welt, 2024). Несмотря на поддержку экс-президентов Кочаряна и Саргсяна, попытка провалилась. Пашинян заявил, что за активностью Галстяна стоит сам Католикос (News Armenia, 2024).
Нынешний этап конфронтации стартовал с выступления II Гарегина на международной конференции ААЦ в Швейцарии 26–28 мая 2025 года, где он обвинил Азербайджан при поддержке Турции в оккупации и этнических чистках в Карабахе (Mirror Spectator, 2025). Такое заявление противоречит государственной политике и может сорвать мирный процесс, спровоцируя новую эскалацию. Бросив вызов концепции Пашиняна «чтобы сохранить реальную Армению — отказаться от исторической», Католикос открыто поддерживает сохранение вражды с Азербайджаном и Турцией (Sputnik Armenia, 2024).
Пашинян пытается полностью дискредитировать II Гарегина в глазах общества, официально раскрывая детали его личной жизни и создаёт основу для избрания нового Католикоса (Arminfo, 2025). Это становится неизбежной расчётливой политической мерой, поскольку лидер, трансформировавший Эчмиадзин в оппозиционный центр, представляет собой прямую угрозу правительству.
Внешняя политика Пашиняна базируется на двух столпах: мир с Азербайджаном и Турцией, и курс на евроинтеграцию. ААЦ и её круги выступают не просто против мирной повестки, они против евроинтеграции и позиционируют себя в пророссийском геополитическом ключе (Verelq, 2025).
Будущее конфликта между Пашиняном и Католикосом:
Во времена Пашиняна противоречия между правительством и церковью превратились в глубокое идеологическое столкновение. Это сражение не только за политическое влияние, но и за национальную идентичность, светское государство и геополитическую ориентацию Армении. Вокруг Католикоса выстроились клировые олигархические структуры, противостоящие прозападному и миротворческому курсу Пашиняна.
На фоне поствоенной психологической травмы Церковь пытается представить правительство как символ национального поражения и морального упадка. Конфликт углубляется не только между религиозной и политической сферами, но и становится борьбой за легитимность и идентичность. Эскалация противостояния ожидается в преддверии парламентских выборов 2026 года. Для Пашиняна крайне важно поддержать новую реформаторскую и миролюбивую церковную элиту для политической стабильности и идеологического консенсуса.
Заключение
Продолжающееся противостояние между государством и Церковью носит институциональный, идеологический и персонализированный характер, отражаясь в публичном дискурсе через лидеров. Открытая политическая и идеологическая конфронтация между премьер-министром Никола Пашиняном и Католикосом II Гарегином раскрывает основной вызов армянского поиска идентичности.
Программа секулярной модернизации Пашиняна и прозападная политика требуют пересмотра конституционного и институционального статуса Церкви. Это бросает вызов традиционным представлениям об ААЦ как фундаменте национальной идеологии. В ответ гарегинци утверждают, что это «деградация национальной идентичности» и «предательство традиционных ценностей».
Поражение в Карабахской войне дало Церкви возможность усилить идеологическую активность и представить себя лидером национального единства через духовную риторику. ААЦ воспользовалась поствоенным вакуумом, чтобы дерзко заявить о правительстве как о символе морального упадка, углубив конфликт не только между политикой и религией, но и между легитимностью и идентичностью.
Перспективный вызов для Армении — определить идеологическую архитектуру будущего: лишь раздел полномочий между религиозными и светскими институтами уже недостаточен; необходима переосмысление национальной идентичности в контексте гражданского, правового и цивилизационного видения.
Столкновение Пашиняна и Гарегина представляет собой многослойную структурную и символическую битву между модернизацией и традицией, западным секуляризмом и восточным религиозно-националистическим консерватизмом.
Армения стоит перед двумя альтернативами:
— Сохранить традиционный реваншистский курс, освящённый церковной гегемонией;
— Принять новую национальную идеологию, опирающуюся на правовой порядок, индивидуальную свободу и гражданское общество.
Это не просто стратегический выбор, а глубокое моральное и цивилизационное решение.
Армения либо продолжит нести «священное бремя прошлого», либо двинется к будущему, основанному на рациональности, инклюзивности и правовой системе. В этом контексте противостояние между Пашиняном и II Гарегиным становится ключевым символическим конфликтом, формирующим национальную идеологию и государственность. Общественный дискурс вокруг него определяет не только политическое будущее, но и национальное самоосознание, историческую память и видение будущего.
Источники
- Constitution of the Republic of Armenia. Adopted on July 5, 1995 (amended through 2015). https://www.arlis.am/DocumentView.aspx?docid=103688
- "Law on Freedom of Conscience and on Religious Organizations." Legislationline, OSCE/ODIHR, 1991. https://www.legislationline.org/documents/id/15660
- United States Commission on International Religious Freedom (USCIRF). 2023. Annual Report: Armenia Country Chapter. https://www.uscirf.gov/
- Payaslian, Simon. 2007a. The History of Armenia: From the Origins to the Present. Palgrave Macmillan.
- Suny, Ronald Grigor. 1993a. Looking Toward Ararat: Armenia in Modern History. Indiana University Press.
- Hovannisian, Richard G. 1997. The Armenian People from Ancient to Modern Times. Vol. 1. St. Martin’s Press.
- Walker, Christopher J. 1990. Armenia: The Survival of a Nation. 2nd ed. Palgrave Macmillan.
- Siekierski, Konrad. 2013. “The Armenian Apostolic Church and Vernacular Christianity in Soviet Armenia.” https://www.researchgate.net/publication/264195362
- Payaslian, Simon. 2007b. The History of Armenia: From the Origins to the Present. Palgrave Macmillan.
- Suny, Ronald Grigor. 1993b. Looking Toward Ararat: Armenia in Modern History. Indiana University Press.
- Libaridian, Gerard J. 2004. Modern Armenia: People, Nation, State. Transaction Publishers.
- Ter-Minassian, Taline. 2005. “The Role of the Armenian Apostolic Church in the Construction of Armenian Identity.” Caucasus Survey 2 (1–2): 77–93.
- Panossian, Razmik. 2006b. The Armenians: From Kings and Priests to Merchants and Commissars. Columbia University Press.
- Fattah, Elman. 2019. Yeni Avtoritarizm və Azərbaycan. p. 113.
- Cornell, Svante E. 2017. The Politicization of Islam in Post-Soviet Countries. Central Asia-Caucasus Institute.
- Constitution of the Republic of Armenia. Adopted July 5, 1995. Article 18.1. https://www.president.am/en/constitution-2015/
- Payaslian, Simon. 2007c. The History of Armenia: From the Origins to the Present. Palgrave Macmillan.
- Ishkanian, Armine. 2008a. Democracy Building and Civil Society in Post-Soviet Armenia. Routledge.
- Ter-Minassian, Taline. 2013. “Religion, Nation and Democracy in the South Caucasus.” Caucasus Analytical Digest 46: 52–56.
- Freedom House. 2016. Nations in Transit: Armenia 2016. https://freedomhouse.org/country/armenia/nations-transit/2016
- Ishkanian, Armine. 2008b. Democracy Building and Civil Society in Post-Soviet Armenia. Routledge.
- Panossian, Razmik. 2006c. The Armenians: From Kings and Priests to Merchants and Commissars. Columbia University Press.
- Grigoryan, Mariam. 2019. “The Church Versus Human Rights: Armenia’s Struggle for a Secular Democracy.” Journal of Human Rights Practice 11 (1): 85–94.
- Ter-Minassian, Taline. 2010. “Religion, Identity and Politics: The Armenian Apostolic Church in the 21st Century.” Religion, State & Society 38 (3): 199–213.
- Golos Armenii. 2018. https://golosarmenii.am/article/67367/
- Interfax. 2018. https://www.interfax.ru/world/620007
- Respublika Armeniya. 2018. https://www.ra.am/archives/21014/
- PARA TV. 2019. https://www.youtube.com/watch?v=wVrL44XjLVA
- Lenta.ru. 2019. https://lenta.ru/articles/2019/02/03/armenianluxury/
- Hraparak. 2015. https://hraparak.am/post/591fa856e3d84d0d37fd1190
- International Consortium of Investigative Journalists (ICIJ). 2015. https://projects.icij.org/swiss-leaks/people/hh-karekin-ii
- Nezavisimaya Gazeta. 2018. https://www.ng.ru/faith/2018-06-08/2_7242_armenia.html
- TASS. 2020. https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/10198471
- RBC. 2021. https://www.rbc.ru/politics/21/06/2021/60d015f49a79472833c7eaf3
- Die Welt. 2024. https://www.dw.com/ru/matez-arhiepiskopa-cto-bagrat-galstanan-izmenil-v-armenii/a-69415552
- News Armenia. 2024. https://news.am/rus/news/821931.html
- Sputnik Armenia. 2024. https://am.sputniknews.ru/20240410/pashinyan-prizval-otkazatsya-ot-istoricheskoy-armenii-v-
- Mirror Spectator. 2025. https://mirrorspectator.com/2025/06/05/international-conference-in-bern-focuses-on-preserving-armenian-spiritual-and-cultural-heritage-of-artsakh
- Arminfo. 2025. https://arminfo.info/full_news.php?id=92142&lang=2
40. Verelq. 2025. https://verelq.am/ru/node/155886
