Введение
Изнасилования и другие формы сексуального насилия, произошедшие в Косово во время вооружённого конфликта, долгое время оставались в тени, как это происходило и в других регионах. По оценкам Human Rights Watch и других международных и местных НПО, около 20 000 албанок подверглись систематическому сексуальному насилию со стороны сербских военных и парамилитарных формирований (Human Rights Watch, 2000). Репарационные инициативы исторически маргинализировали и дискриминировали жертв изнасилований в рамках широкой повестки переходного правосудия. Только в 2014 году в Косово был принят важный закон, признающий выживших после сексуального насилия в период войны гражданскими жертвами войны. В данной статье рассматриваются репарации по признаку гендерного насилия как механизм переходного правосудия в постконфликтном Косово.
Анализ
Сексуальное насилие во время войны в Косово следует рассматривать не как отдельные преступления, а как системное проявление шовинистско-милитаристского авторитаризма. В таких режимах идеологическая основа власти строится на синтезе претензий на этническое превосходство и милитаризированного репрессивного аппарата. Этот синтез не ограничивается захватом территориального контроля или подавлением политических оппонентов; женское тело инструментализируется как "трофей победы" и средство унижения со стороны этно-шовинистской гегемонии. Этот подход показывает, что совершённое насилие не было случайным, а представляло собой сознательную тактику, встроенную в структурную и идеологическую архитектуру режима.
Сексуальное насилие во время войны в Косово не было случайным — это была преднамеренная тактика. Этот метод был впервые опробован в Боснии и Герцеговине и систематически использовался для запугивания, унижения и этнической чистки.
Когда Организация Объединённых Наций взяла на себя управление в Косово (через Миссию ООН в Косово — UNMIK), появилась реальная возможность продвинуть права женщин. Однако, к сожалению, этого не произошло.
Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии в деле «Прокурор против Кунараца и др.» (2001) переосмыслил понятие сексуального насилия в международном праве, используя судебно-медицинские доказательства и свидетельства пострадавших, чтобы доказать, что систематическое насилие было не случайностью, а инструментом этнической чистки (Milutinovic et al., 2009, 79).
Постконфликтное косовское общество в значительной степени оставалось молчаливым в отношении сексуального насилия, пережитого женщинами. Причины этого могут заключаться в болезненной ассоциации с коллективным национальным страданием или в восприятии того, что это пятно на чести семьи (Di Lellio, 2016).
Общественный дискурс должен был ждать до 2014 года, когда в Косово был принят Закон № 04/L-172 «О гражданских жертвах войны», в котором жертвы сексуального насилия в ходе конфликта были признаны отдельной категорией. Это можно рассматривать как шаг к восстановлению справедливости. Однако реализация этого признания началась только в 2018 году — почти два десятилетия спустя после окончания конфликта. Поправки к закону прежде всего предполагают признание пострадавших, предоставляя им ежемесячные выплаты и общественное признание. Государственная политика по данному вопросу может рассматриваться как важный переход от отрицания и невидимости к признанию и видимости.
В своём анализе международных стандартов по борьбе с пытками и жестоким обращением М. Новак подчёркивает право жертв на эффективное средство правовой защиты, включая компенсацию, реабилитацию и гарантии неповторения нарушений, что соответствует международным обязательствам в рамках Конвенции против пыток (CAT), в которой репарации определяются как необходимый элемент достижения справедливости (Nowak, 2009a; Генеральная Ассамблея ООН, 1987).
Тем не менее, репарационный механизм в Косово сталкивается с серьёзными ограничениями и вызовами. В первую очередь, его эффективность была подорвана годами отрицания и отсутствия реализации, поскольку многие пострадавшие стали жертвами десятилетий молчания, стигматизации и психологической травмы. Как гласит юридическая максима: «Задержанная справедливость — отказанная справедливость».
Во-вторых, процесс признания требует от заявителей представления доказательств или свидетельств, что может быть травматичным для многих выживших и отпугивает заявителей, особенно из сельской местности. Согласно специальному докладу ООН от 1997 года по бывшей Югославии, подобные задержки и неспособность надлежащим образом расследовать преступления, такие как пытки и изнасилования, подрывают процесс примирения и продлевают страдания жертв. В докладе также подчеркивается, что признание и раскрытие правды являются основополагающими предпосылками для примирения — процесса, который в Косово остаётся незавершённым (Экономический и Социальный Совет ООН, 1997).
Кроме того, механизм репараций в Косово заявлен как гендерно-чувствительный, но по факту не является таковым. Новак отмечает, что пытки и жестокое обращение часто принимают гендерно-специфические формы, такие как изнасилование, и требуют соответствующих механизмов возмещения ущерба (Nowak, 2009). Текущая схема мало что делает для устранения структурного неравенства или обеспечения комплексной поддержки, такой как психосоциальное консультирование, трудоустройство, экономическая независимость или программы реинтеграции. Гендерно-ориентированные репарации требуют более комплексного подхода, который включает комиссии по установлению истины, уголовную ответственность, образовательные кампании и усиление роли женщин в обществе и государственной политике (Elshani & Ukaj, 2020). В противном случае все репарационные инициативы рискуют превратиться в акты простой денежной компенсации, не затрагивающие коренные причины насилия или социальные нормы, способствующие его продолжению.
Ещё одна ключевая проблема предложенного механизма репараций — это доступность. Жертвы из сельских и консервативных общин сталкиваются с серьёзным общественным давлением. Местные НПО, работающие с пострадавшими, сообщили, что многие женщины не знали о существовании закона о репарациях или не имели необходимых документов для подачи заявки до истечения крайнего срока в 2023 году (Радио «Свободная Европа», 2023). Чтобы механизмы защиты прав человека были эффективны, они должны быть доступными для всех, особенно для самых маргинализированных (Nowak, 2009b). Также существуют значительные пробелы в работе с жертвами, и многие боятся вторичной виктимизации, если их статус станет известен. Особенно это касается женщин, имеющих семьи, которые испытывают сильное давление и ощущение того, что им нечего терять, если они сохранят молчание. Однако если бы общество было более информированным и воспитывалось в духе уважения к правам человека и достоинству, то для жертв было бы менее тяжело выйти из тени и вернуть своё достоинство.
Жертвы, обращающиеся за поддержкой в Косовский реабилитационный центр для жертв пыток, дополнительно проливают свет на глубокую стигму, травму и общественное отрицание, с которыми сталкиваются выжившие, и подчеркивают, что реабилитация требует инклюзивной поддержки со стороны всех акторов, чтобы способствовать исцелению и справедливости (Halili, 2021).
Заключение
Случай Косово отражает более широкие ограничения усилий по переходному правосудию на Балканах, где символические акты часто рассматриваются как замена подлинной и значимой справедливости. С учётом того, что репарации в изоляции рискуют свести справедливость к бюрократической процедуре, важно отметить, что процедурная справедливость не способна исцелить и восстановить достоинство, а значит — неэффективна для достижения долгосрочного мира. Механизмы по правам человека должны не только признавать прошлые нарушения, но и усиливать позиции пострадавших, а также бороться с коренными причинами структурной несправедливости. В случае Косово репарации следует рассматривать как отправную точку, а не конечную цель в стремлении к гендерно-инклюзивному постконфликтному правосудию.
—
* Упоминания Косово в этом статье сделаны без ущерба для позиций по вопросу о статусе и соответствуют Резолюции 1244 Совета Безопасности ООН (1999) и Консультативному заключению Международного Суда по вопросу провозглашения независимости Косово.
Источники:
Assembly of the Republic of Kosovo. 2014. Law No. 04/L-172 on Amending and Supplementing Law No. 04/L-054 on the Status and the Rights of the Martyrs, Invalids, Veterans, Members of the Kosovo Liberation Army, Sexual Violence Victims of the War, Civilian Victims and Their Families. Official Gazette of the Republic of Kosovo, No. 26/2014, April 23. https://gzk.rks-gov.net/ActDocumentDetail.aspx?ActID=9436.
Elshani, Valëza Ukaj. 2020. “Legal Framework of Conflict-Related Sexual Violence: The Kosovo Case.” In 2020 Essay Volume, edited by William A. Schabas and Shannonbrooke Murphy, 19–36. The Hague: Mechanism for International Criminal Tribunals. https://www.irmct.org/sites/default/files/mip/MIP-2020-Essay-volume.pdf.
Halili, Dafina. 2021. “Kurrë s’e kisha imagjinu se kjo iu ndodh edhe burrave.” Kosovo 2.0, November 16. https://kosovotwopointzero.com/kurre-se-kisha-imagjinu-se-kjo-iu-ndodh-edhe-burrave/.
Human Rights Watch. 2000. Federal Republic of Yugoslavia: Kosovo – Gender-Based Violence Against Kosovar Albanian Women. March. https://www.hrw.org/reports/2000/fry/Kosov003-02.htm.
International Criminal Tribunal for the former Yugoslavia (ICTY). 2001. Prosecutor v. Dragoljub Kunarac, Radomir Kovač, and Zoran Vuković, Case No. IT-96-23-T & IT-96-23/1-T.
Nowak, Manfred. 2009a. “Torture and Enforced Disappearance.” In International Protection of Human Rights: A Textbook, edited by Catarina Krause and Martin Scheinin. Forthcoming.
Nowak, Manfred. 2009b. “Fact-Finding on Torture and Ill-Treatment and Conditions of Detention.” Journal of Human Rights Practice 1 (1): 101–119. https://doi.org/10.1093/jhuman/hun004.
Prosecutor v. Milutinovic et al. 2009. Judgment, Volume 1, Case No. IT-05-87-T, International Criminal Tribunal for the former Yugoslavia (ICTY), February 26. https://www.refworld.org/jurisprudence/caselaw/icty/2009/en/92016.
Radio Evropa e Lirë. 2023. “Afati për verifikimin e statusit të viktimave të dhunës seksuale në luftë.” Radio Evropa e Lirë, July 21. https://www.evropaelire.org/a/afati-verifikim-status-viktima-dhunes-seksuale-lufte/32513094.html.
United Nations Economic and Social Council. 1997. Final Report: Special Process on Missing Persons in the Territory of the Former Yugoslavia. E/CN.4/1997/55, January 15. https://digitallibrary.un.org/record/239534?ln=en.
United Nations General Assembly. 1984. Convention Against Torture and Other Cruel, Inhuman or Degrading Treatment or Punishment. Adopted December 10, entered into force June 26, 1987. United Nations Treaty Series 1465: 85. https://www.ohchr.org/en/instruments-mechanisms/instruments/convention-against-torture-and-other-cruel-inhuman-or-degrading.
